Становление традиции социально-экономических исследований в России по Н.И. Зиберу

Экономическая наука в России имеет историю гораздо более долгую, чем социо­логия. Первые идеи о хозяйстве и экономических проблемах России были вы­сказаны в конце XVII — начале XVIII в. Обычно первым русским экономистом считают И.Т. Посошкова, работа которого «Книга о скудости и богатстве» вы­шла в 1724 г. Многие идеи Посошкова были созвучны идеям меркантилистов: на первое место среди социальных классов он выдвигал класс купцов; во внешней торговле предлагал увеличение экспортных цен и т. п.

В 1765 г. в России не без участия М.В. Ломоносова было учреждено «Вольное экономическое общество», для сравнения — «Русское социологическое общество им. М.М. Ковалевского» было создано только в 1916 г., благодаря стараниям П.А. Сорокина и др. (и воз­рождено в 1993 г. в Санкт-Петербургском университете А.О. Бороноевым как сообщество вузовских социологов). Среди видных экономистов XVIII—XIX вв. следует назвать Н.С. Мордвинова, А.Я. Поленова, И.А. Третьякова, Е.Е. Десницкого (который учился в Глазго и слушал лекции А. Смита), Н.Г. Чернышев­ского. Темы их работ были определены тогдашним экономическим положени­ем России и располагались вокруг одного ядра — земельная реформа, развитие сельского хозяйства, народный капитал, помещичье землевладение и прочее. Это был период медленного, но верного формирования русской экономической науки, ее институционализации, определения своих границ, предмета и задач.

Но действительное развитие экономической науки происходило несколько позже — во второй половине XIX в. Как было в свое время на Западе, капита­листический строй, быстро развивающийся в России, требовал науки о хозяй­стве как своего морального оправдания. Кстати, и первой большой дискуссией в экономической науке стал вопрос о судьбах капитализма в России. Неоклас­сическое и маржиналистское направления в России были представлены не так хорошо, как на Западе, зато марксистское направление (Н.И. Зибер, Г.В. Пле­ханов, В.И. Ульянов-Ленин) было развито весьма сильно. Несколько в меньшей степени, но все же можно провести параллели между русской и немецкой поли­тэкономией: социальным направлением политической экономики (Штаммлер, Штольцман — в Германии, и М.И. Туган-Барановский, С.И. Солнцев — у нас) и исторической школой (Зомбарт, Брентано и П.Б. Струве, В.В. Святловский).

Все эти направления — марксизм, социальная и историческая школы политиче­ской экономики — так или иначе оказали влияние на формирование традиции экономико-социологических исследований, но среди них марксистское влия­ние, наверное, было наибольшим.

Первым пропагандистом экономической теории марксизма в России на­зывают Н.И. Зибера, большую известность получили такие его работы, как «Рикардо и Маркс в их общественно-экономических исследованиях» (1885), «Экономическая теория К. Маркса» (1881). Но для экономической социологии большее значение имеет его работа 1883 г. «Очерки первобытной экономической культуры» — по сути дела, это была еще не экономическая социология, а экономическая антропология. Центральный вопрос в этой работе — доказательство общинного характера хозяйства у первобытных народов, Зибер показывает это на основе огромного этнографического материала кооперация и коллективная деятельность являются необходимостью в организации хозяйства примитивных народов, а община является социальной основой этой организации. Общинное хозяйство существовало везде — его остатки есть во Франции, югославская за друга, римская фамилия — все это примеры общинного хозяйства. Основная черта общинности — в общности хозяйства (общинное земледелие, например), общности потребления, общности собственности.

В некоторых своих характеристиках первобытного хозяйства Зибер предвос­хищает многих известных западных исследователей. Задолго до Поланьи и его теории «включенности» (“embeddedness”) хозяйства в социальные отношения Зибер говорил о нераздельности социального и экономического у первобытных народов: «…Первоначальные политические союзы людей неразрывно сливают­ся в одно целое с экономическими союзами, иными словами… при подобном состоянии вещей не может быть еще и речи об отделении экономической ор­ганизации общества от политической». Кроме того, Зибер много внимания уделил исследованию процессов обмена и дарообмена (что позже стало основ­ным интересом Мосса). Для него общинность хозяйства создает специфические социальные принципы жизни — гостеприимство, дарение являются не столько добродетелями, сколько необходимыми условиями жизни.

Общность имуще­ства предполагает то, что люди охотно делятся своим, но «жаждут и чужого» — дарение предполагает обязательное обратное отдаривание, иногда собирание собственности осуществляется лишь для показного ее распределения (чтобы показать, какое «сильное сердце» у человека). Дарение служит процессом, конституирующим социальные отношения в общине; предвосхищая Мосса, Зибер писал: «…Прямой целью дарения является поддержание общинно-родовых связей». Но в отличие от Мосса, он считал общинное хозяйство замкнутым, в ко­тором экономического обмена не существовало. Много внимания Зибер уделяет понятиям собственности (движимой и недвижимой) у примитивных народов, роли семьи и родовым отношениям в рамках хозяйственных организациях.

Итак, «…Зибер показал на огромном историческом материале многих наро­дов, что общинная форма собственности и общинное землевладение совсем не является исключительно русскими институтами, что через эти формы прошли все народы», — отмечал H.A. Цаголов. Действительно, это было довольно ве­ское слово в историческом споре народников с марксистами, но основная дис­куссия была еще впереди. Зибер умер в 1888 г., после него не осталось школы, да и работы его были впоследствии почти забыты (но не нами). Его обращение к со­циальным основам хозяйства примитивных народов было первым, хотя и робким, может быть, и неосознанным шагом в становлении традиции социально-экономического анализа в России.