Соотношение коммуникативной и регулятивной функций речи в раннем возрасте

1. Активная речь ребенка
2. Исследования Е. О. Смирнова и Г. Н. Рошка

Активная (или коммуникативная) речь ребенка и его способность опосредовать свои действия речью определяются осознанием значения слова и его отделенностью от взрослого. Поэтому коммуникативная и регулятивная функция речи должны быть тесно связаны в своем развитии.

В одном из наших исследований (Е. О. Смирнова и Г. Н. Рошка) срав­нивалась успешность выполнения речевых инструкций у детей с разным уровнем развития активной речи.

В экспериментах участвовали дети от 1 года 11 месяцев до 2 лет 3 меся­цев, которые были разделены на две группы: «хорошо говорящие» и «пло­хо говорящие». Первые могли выразить словами просьбу или требование взрослому; воспроизвести по просьбе взрослого предложенное слово; ис­пользовать в речи двух- и трехсловные предложения.

В отличие от них, «плохо говорящие» дети выражали просьбы и требо­вания жестами, криком, плачем; на просьбу взрослого сказать слово отве­чали отказом; использовали преимущественно слова автономной детской речи («ав-ав», «бибика» и пр.).

Вместе с тем пассивная речь этих детей была в целом достаточно хоро­шо развита: они понимали обращения взрослого и значение многих слов.

В экспериментах детям предлагалось выполнить речевые инструкции разной степени сложности: принести знакомую игрушку или переложить игрушку с одного стола на другой; совершить два действия в определен­ной последовательности (сначала взять одну игрушку, потом другую и лишь после этого принести обе игрушки взрослому; снять кольцо с пи­рамидки, после того как ребенок трижды по просьбе взрослого собирал ту же пирамидку, и т. д.).

Результаты показали, что хорошо говорящие дети значительно ус­пешнее выполняют речевые инструкции, чем их плохо говорящие сверстники. Причем эти различия увеличиваются с ростом сложности инструкции.

Наибольшие различия наблюдались при выполнении ин­струкции, требующей преодоления двигательного стереотипа (когда ребенка просили три раза собрать пирамидку, а потом снять кольцо). Практически все хорошо говорящие дети справились с этой задачей, а из плохо говорящих ее не выполнил никто.

Наблюдения за поведением этих детей показали, что хорошо говорящие дети были более коммуникабельными и более чувствительными к воздействиям взрослого. Эти дети лучше удерживали задачу, постав­ленную взрослым, были менее подвержены влиянию ситуативных фак­торов.

Можно с уверенностью сказать, что действия хорошо говоря­щих детей были более произвольными, то есть более свободными как от ситуативных раздражителей, так и от сложившихся стереотипов. В отличие от этого, дети с неразвитой активной речью обнаружили нечувствительность к речевым воздействиям взрослого.

Несмотря на обостренную потребность в общении с ним, которая проявлялась во взглядах детей, в их желании быть поближе, в напряженности и в сму­щении при индивидуальных обращениях взрослого, они как бы не слы­шали его указаний и поручений. Тот факт, что эти дети не хотят и не могут повторять за взрослым новые или знакомые им слова (в отличие от хорошо говорящих, которые с восторгом делали это), может свиде­тельствовать о том, они еще не прошли через этап осознания слова, которое остается для них лишь условно-рефлекторным сигналом.

По­ этому они понимают значения отдельных слов и могут выполнить про­стые одношаговые инструкции, то есть связывают звуковую форму слова с предметом и действием, но не могут слушать речь взрослого и опосредовать свои действия словом. В результате их поведение явля­ется более зависимым от ситуации, более стереотипным, чем у хорошо говорящих детей.

Таким образом, способность опосредовать свои действия словом определяется осознанием значения слова, которое первоначально свя­зано с его аффективной притягательностью.

Именно благодаря аффективной притягательности, то есть своей привлекательности, слово отделяется от предмета и от взрослого и вбирает в себя определенный образ объекта или действия.

Становится возможной фиксация своего действия в слове, а значит, и осознание своего действия посредством слова.

Таким образом, слово становится не только средством общения, но и средством овладения своим поведением.