Налоговая этика

Хотя некоторые предварительные исследования налоговой этики были проведены в 1960-е гг. Кельнской школой налоговой психологии, концепция налоговой этики или морали в значительной степени игнорировалась исследователями налогообложения.

Было отмечено, что налоговая солидарность не может быть объяснена исключительно с точки зрения законодательного принуждения.

Л. Фельд и Б. Фрей указывают, что в большинстве исследований «налоговая этика» воспринимается как «черный ящик» без рассмотрения того, как она возникает.

Как правило, она воспринимается как часть общих представлений налогоплательщиков и используется в исследованиях уклонения от уплаты налогов. Более интересным представляется вопрос о том, какие факторы влияют на возникновение и поддержание налоговой этики.

«Солидарные налогоплательщики» платят налоги, потому что люди должны сделать это, и опасаются последствий. «Идентификаторы» подвержены влиянию социальных норм и убеждений, а также поведения людей, близких или важных для них.

«Интернализаторы» действуют в соответствии со своими убеждениями. Некоторые авторы выделили доверие как важный элемент для продуктивных социальных отношений.

Джоэл Слемрод утверждает, что социальный капитал, полученный от готовности платить налоги добровольно, снижает стоимость действий правительства и соответственно снижает издержки граждан.

М. Полинский и С. Шавел (М. Polinsky и S. Shavell), которые представили обзор экономических теорий «инфорсмента государства», подчеркивают важность вопроса социальных норм.

Социальные нормы можно рассматривать как общую альтернативу инфорсменту государства в корректировке поведения физических лиц.

Нарушение социальных норм имеет негативные последствия как субъективного характера (чувство вины, угрызения совести), так и объективные внешние нормативные или социальные санкции.

Существует доказательство того, что многие страны с аналогичной финансовой системой имеют различный уровень налоговой солидарности.

В некоторых экспериментах можно найти подтверждение тому, что в налоговой солидарности социальные чувства являются важной детерминантой.

Налогоплательщики могут не знать, что их уклонение может привести к понижению благосостояния общества, в котором они живут. Но уклонение от уплаты налогов может привести к неким психологическим издержкам. Люди не могут чувствовать себя комфортно, если считают, что поступают нечестно.

X. Грасмик и Р. Бурсик определили, что чувство вины значит гораздо больше для предотвращения от уклонения от налогов, чем предполагаемая угроза юридических санкций.

Тем не менее этот подход имеет некоторые недостатки. Представляется невозможным вывести из психологической теории то, как чувство вины и стыда должно учитываться в экономических расчетах. Кроме того, чувство вины и стыда непосредственно не наблюдаемы, их идентификация базируется прежде всего на предположениях.

Во время трансформационных процессов политическая культура любой страны подвержена более или менее серьезным изменениям. По мнению Нерре, в таких случаях может возникнуть «налоговый культурный шок» (tax culture shocks).

Термин «культурный шок» был придуман в 1960 г. антропологом Обергом Калерво и заключается в (неожиданных) негативных реакциях отдельных лиц на модели поведения в чужой культуре, в результате которых возникает чувство незащищенности, непонимания или беспокойства.

Прежде всего, отдельные примеры шока в налоговой культуре становятся все более и более распространенными в ходе сегодняшней глобализации (например, провал НДС в Японии после Второй мировой войны).

Результаты их показывают, что наблюдаемые различия в налоговой солидарности и налоговой этике могут быть объяснены различиями в справедливости налогового администрирования, в воспринимаемой справедливости финансового обмена, и общим отношением к соответствующим правительствам в разных странах. Для проведения сравнительных исследований часто используется обзор мировых ценностей (World Values Survey).

Например, Альм, Санчес и Де Хуан сравнивали практики соблюдения налогового законодательства в Испании и США в странах с совершенно разными культурами и историей налогообложения. Они обнаружили, что людям в Соединенных Штатах свойственна более высокая налоговая солидарность, чем в Испании, и объяснили это более высокими «социальными нормами» относительно налоговой солидарности.

Альм и Торглер исследуют различие налоговой морали в Испании и США с использованием данных Обзора мировых ценностей (WVS) с использованием эмпирических методов, которые позволяют оценить детерминанты налоговой морали на индивидуальном уровне.

В анализ также включены данные по 14 европейским странам. Их результаты еще раз свидетельствуют о том, что граждане в Соединенных Штатах имеют самую развитую налоговую мораль, за исключением Австрии и Швейцарии. Здесь же стоит отметить исследования налоговой этики в Австралии, странах Восточной посткоммунистической Европы и Латинской Америки.

Особый интерес представляет исследование налоговой этики и культуры в Германии, так как это уникальный случай и естественный эксперимент по изменению налоговой политики: с одной стороны железного занавеса господствовал западный капитализм, а на другой стороне — восточный социализм.

Налоговая культура в обеих частях развивалась в совершенно разных направлениях. В западной части была введена «современная» и ориентированная на рынок система налогообложения (например, в том числе система самоисчисления налогов “self assessment”), а в восточной части были введены косвенные и скрытые «налоги».

По их мнению, социалистический строй создал социальную дилемму: «Индивидуальные усилия для расширения производства не увенчались успехом и поэтому не являются рациональными. Каждый человек должен был разработать стратегии для преодоления возникающего дефицита».

Исследование Торглера и его коллег показывает, что после объединения население Восточной Германии характеризовалось более высоким уровнем налоговой солидарности, чем население Западной.

В то же время на протяжении 90-х гг. наблюдается тенденция к выравниванию такого показателя — налоговая солидарность восточных немцев постепенно снижается, причем в первую очередь за счет более молодого поколения. Однако разница пока еще существует.

После того, как нормы укореняются в сознании, человек чувствует себя виноватым, когда не действует в соответствии с ними. Восточные немцы в большей степени отрицательно относились к теневой экономической деятельности.

Все немецкие исследования влияния социализма на формирование налоговой солидарности, как нам кажется, совершенно не подтверждаются российской налоговой практикой. Россияне, прожив более 70 лет вместе с советской властью, продолжают успешно уклоняться от всякого вида налогов.

И совсем не случайно, что российское государство предпочитает взымать налоги с тех, с кого их легко взять — до сих пор 40 % поступления доходов в федеральный бюджет составляет пресловутый налог на добычу полезных ископаемых (для примера налог на владельцев транспортных средств составляет всего лишь 1 %).

Все эти социокультурные различия в практиках налогообложения свидетельствуют, что у фискальной социологии остается еще большое поле для исследований.