История российского патентного законодательства

Первые российские законы о патентном праве – Высочайший манифест от 17 июня 1812 г. и Положение о привилегиях на изобретения от 22 ноября 1833 г. были отражением проприетарной концепции, но при этом не содержали обязанности государственной власти выдать привилегию просителю.

Закон от 30 марта 1880 г., носящий процедурный характер, устранил этот недостаток, после чего, по словам А.А. Пиленко, “выдача привилегий из свободной законодательной функции превращается в связанную подзаконную деятельность административного органа”.

Наиболее совершенным актом, построенным на принципах признания исключительного права, считается Положение о привилегиях на изобретения и усовершенствования от 20 мая 1896 г. (в Своде Законов нормы этого Положения были расположены в т. XI ч. 2 в виде ст. ст. 198.1 – 198.31 Устава о промышленности).

Терминологически русское дореволюционное право так и не избавилось от “привилегии” – термин “патент” если и употреблялся в законодательстве, то только как “патент на привилегию”.

Положение 1896 г. при всей своей прогрессивности так определяло регулируемые отношения: “Для ограждения права исключительного пользования изобретениями и усовершенствованиями, сделанными в области промышленности, могут быть испрашиваемы установленным порядком привилегии” (ст. 1).

По существу же, по Положению 1896 г. условием патентоспособности изобретения или усовершенствования объявлялась существенная новизна (ст. 3) и, видимо, промышленная применимость (п. 5 ст. 29).

Различия между изобретениями и усовершенствованиями не проводилось. Патентным ведомством определялось Министерство торговли и промышленности. Просителю при принятии прошения выдавалось охранительное свидетельство (ст. 7).

Правовые последствия выдачи охранительного свидетельства заслуживают внимания (наступала так называемая условная защита изобретения на случай удовлетворения прошения о привилегии): “С получением охранительного свидетельства проситель может, не теряя прав на получение привилегии, делать сообщения и публикации об изобретении или усовершенствовании, производить оному публичные испытания, приводить его в исполнение, а также уступать свои права на получение привилегии и предупреждать посредством частных и нотариальных заявлений лиц, нарушающих его права, о том, что в случае выдачи привилегии они могут подлежать ответственности по суду за нарушения, совершенные в течение времени со дня публикации о выдаче охранительного свидетельства до дня подписания патента на привилегию” (ст. 8).

Срок действия патента отсчитывался с даты его выдачи: привилегии выдавались “по желанию просителей на срок не более пятнадцати лет, считая со дня подписания патента” (ст. 16). Но срок действия исключительного права начинался с даты публикации о выдаче охранительного свидетельства (ст. 22). Поэтому в тех условиях охранительное свидетельство было совершенно необходимо.

Дело о выдаче привилегии рассматривалось Комитетом по техническим делам при Отделе промышленности Министерства торговли и промышленности (ст. 11). По старому законодательству критерием для выдачи привилегии была целесообразность (“польза”) (по словам А.А. Пиленко, “необходимо было изобретать в том направлении, которое было покровительствуемо правительством”).

Окончательно этот критерий был отменен как раз Положением 1896 г.: решая вопрос о выдаче привилегии, Комитет не вправе был входить “в обсуждение вопросов о пользе или выгоде изобретения или усовершенствования” (ст. 13). Однако даже в Положении 1896 г. сохранилось требование обязательного эксплуатирования привилегий: обязанность лица, получившего привилегию, не позже как в течение пяти лет с момента подписания патента привести в действие свое изобретение под угрозой утраты патента (ст. 24).

Содержание исключительного права на изобретение или усовершенствование определялось следующим образом: “Получивший привилегию имеет право исключительного пользования указанным в ней изобретением или усовершенствованием в течение всего срока действия привилегии и вследствие того может:

• приводить в исполнение изобретение или усовершенствование, принимать меры к его распространению и дозволять другим пользование оным;
• отчуждать самую привилегию на весь срок ее действия или на часть сего срока
• преследовать по суду самовольное пользование его правами по привилегии и всякое иное нарушение сих прав со дня публикации о выдаче охранительного свидетельства, а также искать удовлетворения в понесенных от того убытках” (ст. 22).

Процедуры оспаривания и обжалования:

• до рассмотрения по существу дела о выдаче привилегии от третьих лиц принимались возражения об отсутствии новизны объекта или заявления о присвоении авторства. В первом случае от просителя истребовались объяснения, а затем разбор возражений и объяснений проходил при рассмотрении по существу дела о выдаче привилегии. Во втором случае в связи с наличием спора о праве “дело о выдаче привилегии прекращается и сторонам предоставляется обратиться к суду” (ст. 10);
• обжалование просителем решения Комитета по техническим делам (в первую очередь, конечно, об отказе в выдаче привилегии) происходило в административном порядке (ст. ст. 18, 19);
• признание выданной привилегии недействительной полностью или в части допускалось только в судебном порядке и только в течение двух лет “со дня подробного обнародования привилегии”. По истечении этого срока признание привилегии недействительной допускалось только “по приговору уголовного суда в случае возбуждения уголовного преследования” (ст. 26).

В отношении таких объектов, как промышленный образец (в современной терминологии), вплоть до революции действовало Положение о праве собственности на фабричные рисунки и модели от 11 июля 1864 г.

Обособленность права на промышленный образец от патентного права существовала очень долгое время и объяснялась дискуссионностью вопроса об охране объектов авторского права средствами патентного права, о возможности “к художественным произведениям прикладного искусства применять положение о чистом искусстве”, о двойной охране и т.п.

В проекте Гражданского уложения планировалось сделать главу “Право на изобретение”, состоящую всего из трех статей. В разъяснениях Комиссии по составлению проекта содержалось объяснение, почему в Гражданское уложение в принципе “неудобно” включать весь свод патентного права (в тот момент это было свежее Положение от 20 мая 1896 г.): “…оно содержит в себе много таких правил, которые не относятся к материальному гражданскому праву”.

Давать извлечения из свода патентного права тоже неправильно: многое пришлось бы оставить в специальном законе “и таким образом цельное законоположение было бы разделено на две части”. Но и совсем не упомянуть в Гражданском уложении “о праве изобретателя, составляющем один из видов имущественных прав” тоже нельзя.

В результате предлагалось сохранить целиком специальный патентный закон, а в общегражданском кодифицированном акте поместить только несколько статей самого общего характера, характеризующих исключительное право на изобретение.

Право на промышленный образец (фабричные рисунки и модели) в составе норм, посвященных промышленной собственности, проектом Гражданского уложения не рассматривалось.